У старого театра

В 1985 году в журнале «Советский Дагестан» была опубликована статья актера и режиссера Льва Александровича Новского. Его творческий путь был связан с такими театрами, как Московский театр им. Ермоловой (актер), Московский гастрольный театр (актер), Театр «Постскриптум» (художественный руководитель, режиссер), а с 1985 года Новский был режиссером-консультантом Всероссийского театрального общества. Также Львом Александровичем были написаны и опубликованы такие методические пособия режиссерам народных театров, как «Рождение актера», «Учение К.С. Станиславского и театральная самодеятельность», «Ступени мастерства», «О поисках сценического действия», и многие другие. В предлагаемой вниманию читателей статье Новский вспоминает о том, как встретили артистов Московского театра имени Ермоловой дагестанцы в годы Великой Отечественной войны.

Лев Новский, режиссер-консультант Всероссийского театрального общества

Два раза в год я прилетаю из Москвы в Махачкалу на занятия творческой лаборатории режиссеров народных театров Дагестана. Рано утром иду к старому зданию Русского театра. Постоять около него, поклониться его стенам. Потрогать их рукой. И, может быть, если сумею унять волнение, переступить порог служебного входа.

Сколько здесь было пережито!

Театр имени М.Н. Ермоловой был эвакуирован в Махачкалу через два месяца после начала Великой Отечественной войны. Мы были тогда очень молоды. Приехали без своих педагогов и наставников, но, несмотря на это, обязаны были поддержать честь столичного театра, стать необходимыми Дагестану, его жителям, воинским частям, находящимся в Махачкале, раненым в госпиталях.

…Не могу отыскать дом, где жил тогда! Помню большую комнату на втором этаже деревянного дома, просторный двор.

Где эта улица, где этот дом? Да разве отыщешь его? Всё вокруг высокое, белое. И кажется совсем новым. Точно и не был я здесь никогда. Иду по набережной. По скверу. К зданию, где теперь играют Аварский и Кумыкский театры (автор говорит о здании по адресу: ул. Пушкина, 1, арх. Г.Я. Мовчан. — Ред.). Оно построено после войны, и место выбрано очень удачное. И как хорошо, что ничто его не загораживает. И что видно оно издали.

Иду, останавливаюсь через каждые два шага и стою недвижно у парапета, глядя на Каспий.

Непостижимо трудны были задачи, которые решали в те суровые дни руководители Дагестанской республики. И мы прибавили забот. Невозможно забыть и жертвы, на которые пошли в Дагестане, ведь мы потеснили и Кумыкский, и Русский театры, игравшие до нас в том самом помещении, что и сегодня стоит в сохранности, окруженное гостиницами «Каспий», «Дагестан» и самим Каспийским морем. (Имеется в виду старое здание Русского драматического театра, ныне снесённое. На его месте построено современное здание Кумыкского музыкально-драматического театра им. А.-П. Салаватова. — Ред.). На сборы в эвакуацию у нас были считанные часы. Приказ: не брать ничего лишнего. Вот мы и взяли с собой только самое необходимое. Но для того, чтобы открыть сезон, мало было самого необходимого. Остальное должно приобретаться и изготовляться на месте.

В кратчайшие сроки, один за другим, мы выпускали спектакли.

Играли спектакли о героине Отечественной войны 1812 года девушке-гусаре Надежде Дуровой, о Севастопольской обороне 1852–1854 годов и о великих её героях — хирурге Пирогове, первой сестре милосердия севастопольской Даше, адмирале Нахимове и депутате Балтики — всемирно известном профессоре Полежаеве; о современнике, Сергее Луконине — парне из нашего города. Играли комедию Шекспира «Как вам это понравится» и комедию Голдсмита «Ночь ошибок». Играли в госпиталях и читальных залах сценические миниатюры, одноактные пьесы…

…Легко идешь по широкому зеленому Ленинскому проспекту. Движение городского транспорта интенсивное. Но нет никакой суеты, толчеи, шума. Архитектурным центром, свободным в пространстве, стремительно уходящим ввысь, стала гостиница «Ленинград». Такой гостиницей может гордиться любой город страны. А вокруг — современные дома и, вместе с тем, южные, приморские, связанные пространственным и пластическим решениями со зданием гостиницы. Магазины с широкими витринами, кинотеатр. Вот и новый, совсем недавно вступивший в строй театр. В мраморе и бронзе. Говорят, его долго строили. Но зато — основательно, на века. Вот в каких теперь театральных зданиях играют актеры Дагестана!

А меня снова и снова тянет к старому зданию Русского театра.

…На его сцене в первые два года войны выступали не только мы, ермоловцы. В ошеломляющем темпе, озорно, самозабвенно кружатся цыгане и цыганки Московского театра «Ромэн». Ляля Чёрная — молодая, стройная, искрящаяся. Под неистовые звуки гитар и бубен, рвущей за душу скрипки отбивают цыгане чечётку, и ладони их стучат всё быстрее и быстрее по коленям, бедрам, голенищам сапог. И снова поют знаменитые Скворцова, Черкасская. А за кулисами провожает на сцену и встречает актеров цыганского театра «Ромэн» их руководитель и наставник — замечательный актер Московского художественного театра Михаил Михайлович Яншин.

Приезжала в Махачкалу и замечательная русская певица Мария Петровна Максакова, она много пела, самозабвенно, широко, гордо, пела народные русские песни, романсы Чайковского и Рахманинова.

В это скромное здание старого Русского театра, многое и многих повидавшее на своем веку, не раз приходил великий актер Николай Павлович Хмелев — художе- ственный руководитель театра имени М. Н. Ермоловой. По дороге в Москву, из Тбилиси, где находились в эвакуации старейшие актеры МХАТа СССР имени Горького во главе с Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко, он заехал в Махачкалу, чтобы посмотреть наши спектакли, оценить работу, помочь, направить. Но он успел познакомиться не только с тем, как жили и работали его ученики в Махачкале. В Буйнакске Николай Павлович увидел один из спектаклей Кумыкского театра и, дав ему высокую оценку, особо отметил талант и мастерство высоко одарённых актеров Алима Курумова и Барият Мурадовой.

Барият Мурадова… Для меня встреча и знакомство с этим большим художником имела особое значение. Дело было так: обком партии обратился с просьбой к нашему театру направить своих представителей в Буйнакск, где тогда играл Кумыкский театр, посмотреть его спектакли и рассказать о своих впечатлениях. В Буйнакск поехали директор театра С. Турмачев и я.

Спектакль шёл днём. Без зрителей. В зрительном зале было очень холодно. Набросил на себя пальто. Но от этого не стало теплее.

«Ансар» — пьеса о том, как в первые годы революции на этой самой сцене в Буйнакске, где идет спектакль, И.В. Сталин и Г.К. Орджоникидзе объявили автономию Дагестана.

Не понимаю языка. И не нашлось ни одного человека, чтобы переводил текст пьесы: все до одного, включая постановщика спектакля — режиссера Гамида Алиевича Рустамова, заняты в спектакле. Но искусство, в том числе и искусство драматического театра, если оно настоящее, понятно бывает и без перевода. И мне казалось, я понимаю. По крайней мере, главное, существенное. Я был захвачен динамикой развивающихся событий. И тем, что на сцене одна за другой возникали яркие, чрезвычайно выразительные мизансцены. В который раз убедился в справедливости мысли: мизансцена — язык режиссера.

Но вот на сцену выходит девушка, как оказалось впоследствии — невеста одного из руководителей революционного движения Дагестана (видимо, актриса играла Тату Булач, невесту У. Буйнакского. — Ред.). Она ищет кого-то. Увидела. Вот он, её любимый. Я ещё ничего не знаю о ней — кто она и для чего пришла. Но она так смотрела! И не одними глазами, нет. Смотрела застывшая, устремлённая вперёд фигура, каждая клеточка тела. Я не только мгновенно почувствовал, что с ней происходит, что её так волнует, но, испытав нечто похожее, поднялся со своего места. И так вот, вытянувшись в струнку, как по команде «смирно», простоял я всё то время, что она была на сцене. Не забыть того, как героиня Мурадовой поплыла в танце, и как, расступившись, смотрели все на неё, ловя каждое её движение, волнистое, изменчивое, зовущее за собой. На сцене играла замечательная, редкая по силе чувств и заразительности артистка!

К тому времени я повидал на сцене, причём неоднократно, великих актёров Художественного и Малого театров, не раз был счастлив, испытывая потрясение от их игры. В этот день в небольшом дагестанском городе Буйнакске в мою эмоциональную память на всю жизнь вошло ещё одно потрясение.

Да, конечно, в те дни мы воспринимали всё более укрупнённо, чем в обычные дни, с большей сердечной отзывчивостью. И можно подумать, что это моё восприятие тогдашней очень молодой Барият Мурадовой было излишне восторженным, если бы не вся последующая творческая жизнь этой ставшей знаменитой на всю страну народной артистки Советского Союза.

Неоднократно встречаясь с Барият Мурадовой, я увидел, что она удивительно скромный человек. И мастер. Она уже тогда отлично разбиралась во всех тонкостях профессии актера. Помню, играли один из лучших спектаклей театра имени М.Н. Ермоловой — комедию В. Шекспира «Как вам это понравится». Этот спектакль поставили Н.П. Хмелев и М.О. Кнебель, в нём играли ведущие наши актеры, впоследствии удостоенные самых высоких почетных званий — В. Якут, И. Соловьев, В. Лекарев, Л. Галлис, Г. Вицин, Э. Кириллова, О. Николаева. И играли, по общему мнению московской театральной общественности и их учителей, блистательно. Барият Мурадова, разбирая в разговоре со мной спектакль, сделала тончайшие и безусловно справедливые замечания, уловила и то, что ещё не найдено, не открыто, и что, по её ощущению, потеряно.

…Поздний вечер. Я свободен от спектакля, готовлюсь к завтрашней репетиции. Звенят стекла окон. Это стучит декабрь. Он здесь бесснежный. С Каспия набрасывается на город злой ветер. То отпрянет, то, набрав силу, вновь обрушивается.

Не работается. Решил пойти в театр. Подхожу к служебному входу. Что такое? Слышны какие-то крики. Вбегаю по ступенькам, распахиваю дверь. Что происходит? Актеры, обслуживающий персонал, администрация — все здесь. Бегают от одного к другому, кричат, обнимаются: «Москва! Москва!». Да что это такое?! Громкий крик: «Тишина! Полная тишина!». Все застыли. Я пробираюсь на сцену. Слышу, как режиссер нашего театра В.Г. Комиссаржевский, выйдя перед занавесом к зрителям, объявляет о том, что только что по радио передано сообщение о разгроме немецко-фашистских полчищ под Москвой! Зрительный зал встает. Овация в честь нашей армии…

…Каждый раз, спустя более чем сорок лет, приезжая в Махачкалу, я стараюсь хоть на минуту заглянуть в эту казавшуюся мне тогда большой закулисную комнату. И во всех деталях вырастает передо мной картина: и беготня, и объятия, и крики «Москва!», и наступившая вслед за тем тишина, и незабываемая, застывшая, так много говорящая «немая сцена».

Когда немецко-фашистские полчища стали угрожать Моздоку, из Москвы последовало правительственное распоряжение о переезде Московского театра имени М.Н. Ермоловой в Сибирь, в город Черемхово Иркутской области.

И снова начались сборы. Но теперь уже мы так не торопились, как тогда, когда уезжали из Москвы, взяв с собой только самое необходимое. Махачкалинские товарищи обстоятельно снаряжали нас в дальнюю и, как оказалось, очень долгую дорогу. Заботясь о том, чтобы мы не только ничего не забыли и не оставили, но и взяли с собой то, что может пригодиться в Сибири.

Наступил день прощания. И оно состоялось на той самой небольшой театральной площади между старым Русским театром и нынешней гостиницей «Каспий». Махачкалинцы провожали нас тепло и сердечно — как друзей. Да мы и стали самыми настоящими друзьями.

…Баржа отходит от берега. Отходит медленно. Мы стоим на палубе и не отрываясь смотрим на уходящую от нас близкую и дорогую Махачкалу.

Спасибо тебе, Дагестан!

Низкий поклон, Махачкала!

На фото разных лет XX века старое здание Русского драмтеатра на ул. Буйнакского. Из архива С. Дидковского