Я буду счастлив

4 января. Храм Казанской иконы Божией Матери в Каспийске. Пахнет ладаном и воском. Вдоль прохода печальные лица. Идёт отпевание. Тихое женское пение и мужской голос:

Аллилуйя, аллилуйя…

…Еще молимся о упокоении души усопшия рабы Божия Татьяны, и о еже проститися ей всякому прегрешению, вольному же и невольному…

За проходом заполненный людьми зал, где отпевают ушедшую. Лица родных, друзей… женские, мужские. Руки с тонкими горящими свечами. Чёрные платки, слёзы, цветы. Низкий расписанный потолок, маленькие окошки, сквозь который струится яркий свет. Там, в комнате, движение, которое мне не видно за спинами впереди стоящих, но оно происходит вокруг гроба.

С утра было сумрачно, но в момент «последования мертвенным» выглянуло солнышко. И потом на кладбище, пока читалась молитва и засыпали землёй могилу, лёгкое дуновение соединялось с голосом отца Иоанна. И свет яркий, чистый слепил глаза.

30 декабря, накануне дня смерти, она шутила и давала мне наставления. Я отвечал что-то совсем не существенное, не смешное, не важное в момент разговора. А важное как раз и застревало, не было проговорено. Моя огромная благодарность и любовь.

С Татьяной Павловной Петениной меня связал огромный список имён (текстов), который она составила для «Золотого фонда Дагестана» в 1996 году. И с того времени — дружба, которая не знала времени и часа дня. Она не крестила моих детей, но пришла с картиной «Крест» на рождение моего сына, а для моей упрямой дочери как-то естественно стала главным авторитетом в искусствоведении. 

Очень хочется издать её статьи, с иллюстрациями. Вспомнил из того, давнего времени. Татьяна Павловна знала, что для публикаций «Золотого фонда Дагестана» отводилось две газетные полосы: одна — для текста, а вторая — для постера с фотографией героя или коллажа. Как правило, в полосу она не укладывалась, и объём статьи всегда превышался. В обсуждениях со мной (я был ответственным секретарём и художественным редактором «МД») она была настойчива и, не найдя во мне «сочувствия», шла к главному редактору Гаджи Абашилову. Он, произнеся несколько комплиментов о том, как читаема эта рубрика, продолжал настаивать: «Татьяна Павловна, всё что хотите, только текст надо сократить».

Она в сердцах говорила мне: «Да зачем эта фотография нужна на всю страницу?! Давай уменьшим. Зато вот этот факт или вот эта цитата войдёт! Или давай чуть размер шрифта уменьшим».

«Татьяна Павловна, фотография важна, а текст… кто такой мелкий прочитает?» И уже, не находя весомых аргументов, начинаю раздражаться: «Ваш очерк прочитают всего десять человек — вместо тысячи».

«Я буду счастлива, если меня будут читать один или два человека». Её ответ я помню, и каждый раз, начиная писать, повторяю про себя: я буду счастлив.

Низкий поклон вам, дорогая Татьяна! Давайте завтра обсудим статью. Сегодня слишком много переживаний.

Аллилуйя, аллилуйя…