Если бы портреты заговорили…

Красавица Нана-ханум принадлежала к известному далеко за пределами Дагестана и России роду Сурхай-хана Кази-Кумухского, будучи дочерью Имран-бека, сына Абдул-Кадыр-бека, сына Башир-бека, сына Тагир-хана, сына Шахмардан-хана, сына Магомед-хана, сына Сурхай-хана Чолакъа, сына Крым-Шамхал-Герей-хана, сына Крым-Шамхал-хан-Алибека, первого Кази-Кумухского халкьлавчи (Так в XVI–XVII вв. в Казикумухском ханстве называли избранного правителя).

Её мать Сарабижан-ханум, прозванная за кротость нрава «Къузи», т. е. «Ягнёнок», также принадлежала к роду казикумухских ханов и была дочерью Фатали-бека, сына Башир-бека, сына Тагир-хана, сына Шахмардана Кюринского, сына Магомед-хана Кази-Кумухского, сына Сурхай-хана IV Чолакъа. Она приходилась Имран-беку двоюродной сестрой.

В их семье воспитывались трое сыновей — Джабраил, Сурхай и Адиль, а также две дочери — Пахай-ханум и Нана-ханум.

Семья безбедно и беззаботно жила то в родовом имении Бухсанак, то в Кази-Кумухе — до тех пор, пока в стране не грянула Великая Октябрьская социалистическая революция. Позиции потомков влиятельных казикумухских ханов сильно пошатнулись, хотя имущество, бескрайние пастбища и неисчислимый скот всё ещё принадлежали им.

Гора Вацилу, возвышающаяся близ Кази-Кумуха, была популярным местом восхождения местной — и не только местной — молодёжи и, как считалось, таила в себе некий таинственный заряд энергии, способствующей осуществлению самых сокровенных желаний. Другими словами, молодые люди с определённой точки горы обращались к Небесам с просьбой исполнить эти желания, и юная Нана-ханум не стала исключением. По семейным преданиям, именно там она воскликнула: «О Аллах! Сделай так, чтобы я жила в городе!»

Судьбой ей был послан в женихи представитель яркой дагестанской интеллигенции. Это был Магомед Далгат, необычайно образованный человек, посвятивший свою жизнь делу революции и трагически завершивший свою политическую карьеру, будучи на посту председателя Дагестанского Центрального исполнительного комитета.

Магомед Алибекович Далгат, член Дагревкома, народный комиссар финансов Дагестанской АССР, уроженец селения Урахи Сергокалинского района, сын кавалера ордена Святого Станислава 3-й степени и Георгиевских крестов происходил из династии Далгатов, которая известна замечательными учёными, врачами, просветителями, музыкантами и политическими деятелями. В историю Дагестана вошли Магомед Магомедович Далгат, Башир Керимович Далгат, Дженнет Магомедовна Далгат, Гамид Маджидович Далгат, Джемал-Эддин Энверович Далгат и другие представители этой славной фамилии.

Случилось так, что в начале 20-х годов ХХ века красный комиссар Магомед Далгат приехал в Кумух по революционным делам. Сейчас уже не выяснить, каким образом встретились и познакомились убеждённый революционер и дочь казикумухского бека. По некоторым сведениям, их отцы познакомились и стали кунаками на фронтах Русско-японской войны, и потому вполне вероятно, что сын Алибека Магомед оказался в доме кунака своего отца, где и увидел впервые его дочь. А увидев, влюбился и попросил её руки, в чём ему не было отказано — как сыну кунака.

Так сбылась мечта Нана-ханум жить в городе.

В апреле 1927 года Имран-бек Сурхайханов и его жена Сарабижан-ханум вместе с сыновьями и их семьями, а также братья главы семьи Аслан-бек, Шахмардан-бек, Башир-бек, Махмуд-бек и Муслим-бек с семьями — всего тридцать два человека — были арестованы чекистами и препровождены из имения Бухсанак в Кумух, где их сначала заперли в крепости, а затем этапировали в Темирхан-Шуру. По пути им встретился красный командир Гамид Далгат, ехавший с отрядом урахинцев. Он не мог оставаться в стороне от беды, постигшей Имран-бека, ведь тот приходился кунаком Алибеку Далгату и тестем его двоюродному брату Магомеду Далгату, и отправился с ними в Темирхан-Шуру. Семь дней в Темирхан-Шуре рассматривался вопрос о выселении потомков казикумухских ханов. Благодаря заступничеству председателя Верховного Совета Дагестана Магомеда Далгата Сурхайхановым было разрешено проживание в Буйнакске на попечении родственников и без права выезда из города.

Так они жили в течение ряда лет, и жизнь их отнюдь не была лёгкой, принимая во внимание отношение революционно настроенных буйнакцев к чуждым им представителям ханской фамилии.

В Махачкале, на углу улиц Маркова и Горького, в красивом старинном особняке, в котором нынче расположен Музей изобразительных искусств Дагестана, в 30-е годы размещался Центральный исполнительный комитет Дагестанской АССР. А на втором этаже этого здания жили председатель ЦИК ДАССР Магомед Далгат, его жена Нана-ханум и их единственная дочь Солтанат, или, как её ласково называли, Солточка.

Главные испытания ждут их впереди, а пока что Нана-ханум — первая леди Дагестана, принимает в своём доме политическую элиту республики и страны, включая Серго Орджоникидзе и Михаила Калинина, или выезжает в Москву на премьеры балета Большого театра, который обожает, или занята примеркой нового платья, или навещает своих приятельниц — Аминат Махмудову, Любу Мамедбекову и других жён ответственных работников.

Перешедшая из статуса дочери бека в статус супруги первого лица республики, Нана-ханум не особо утруждает себя ведением домашнего хозяйства. Еду в специальных судочках им доставляют на дом из правительственной столовой, за дочерью присматривает няня Варя, а сама она свободное время посвящает самому любимому занятию — чтению книг. Изредка к ней наведывается из Буйнакска сестра Пахай, и тогда довольный Магомед шутит: «О, приехала Пахай, значит, наедимся и пирогов с сыром, и курзе, и голубцов!»

С ажурного полукруглого балкона маленькая Солточка с интересом разглядывала прохожих, пока няня Варя не уводила её обратно в комнаты. Отец постоянно занят, но иногда, в редкие вечерние часы, семье удавалось собраться вместе. Тогда гостиная наполнялась особым домашним уютом, и Солточка, расположившись на ковре со своими игрушками, радовалась присутствию обоих родителей…

Мирное и безмятежное детство оборвалось в тот момент, когда в 1937 году по обвинению в контрреволюционной деятельности арестовали её отца и бросили в тюрьму. Всё имущество было конфисковано, а Солточка с матерью оказались на улице.

Именно в этот день муж Пахай-ханум — Джафар Ахкуев, приехал из Буйнакска в Махачкалу, для того чтобы полностью расплатиться за дом по улице Маркова, который он решил приобрести с целью перебраться сюда с семьёй (позднее в этом доме станет проживать семья будущего главы Дагестана Абдурахмана Даниялова). Идя по улице Маркова, Джафар увидел, что на улице возле здания ДагЦИКа стоят сестра его жены Нана-ханум с дочерью Солточкой и няней Варей. Недолго думая, Джафар забрал оставшихся без крыши над головой женщин в Буйнакск, предоставив свой кров семье «врага народа» и фактически взяв на себя ответственность за их судьбы. Вопрос о переезде в Махачкалу отпал сам собой.

Из всего казённого имущества Джафару удалось каким-то образом выкупить старинное немецкое пианино с золочёными канделябрами, на котором маленькая Солточка упражнялась в музыке.

Сохранились в семье и два великолепных портрета работы известного советского художника Николая Лакова, на одном из которых изображена Нана-ханум с дочерью. Лицо матери поражает своей холодной царственной красотой, её темные с поволокой глаза задумчиво смотрят куда-то вдаль из-под строгих прямых бровей, тонкий с горбинкой нос выдаёт принадлежность к кавказскому типу. Во всём же остальном — от европейской одежды до стриженных по моде волос и холёных рук с длинными тонкими пальцами — она истинная леди. Жена государственного деятеля. Рядом с ней девочка лет семи. Она же, только уже без матери, изображена на втором портрете. Очаровательное детское лицо с грустными, будто предчувствующими свою судьбу, глазами. Во всём их облике какая-то задумчивая печальная отрешённость, словно обе уже знают — и смирились наперёд.

Художник Николай Лаков в 1920-х – начале 30-х годов был командирован в Дагестан «для производства зарисовок и этюдов к работам по отображению социалистического строительства». Основную часть его художественного наследия этого периода составляют рисунки, большинство из которых выполнены в свободной манере. Есть и ряд портретов. Сегодня мы можем лишь догадываться, почему приезжийживописец решил создать портрет Нана-ханум и её дочери. Среди его портретных работ — изображения рабочих и колхозников, артистов народных ансамблей, поэта Сулеймана Стальского и просто жителей гор. Откуда же взялся столь не похожий на его зарисовки и этюды «по отображению социалистического строительства» графический портрет красавицы Нана-ханум Сурхайхановой и её дочери? Возможно, председатель ДагЦИКа попросил об этом художника, хотя в семейном архиве имеется достаточное количество их фотографических изображений. Думается, однако, что причина — в профессиональном интересе талантливого художника, увидевшего интересное тонкое и породистое лицо дагестанской женщины. Как бы там ни было, художнику прекрасно удалось передать образ светской и образованной кавказской женщины первой трети двадцатого века.

Однако вернёмся к истории семьи.

В 1936 году все Сурхайхановы были высланы из Буйнакска в Нижнечуйск, находившийся на границе Киргизии и Казахстана. Там и обосновались ссыльные люди, со временем превратив голую степь в посёлки Джанги-пахта и Джангижир. В годы пребывания в ссылке скончались Имран-бек, его жена Сарабижан-ханум и их сын Адиль.

Магомед Далгат два года находился под следствием. Позже он был приговорён к высшей мере наказания, однако приговор заменили двадцатью годами заключения в исправительно-трудовом лагере.

Пока Магомед Далгат томился в тюрьме, Нана-ханум всячески добивалась свидания или передачи посылки для арестованного мужа. Свидания были запрещены, но подкупленная охрана соглашалась изредка что-то передать — не только в тюрьму, но и из неё. Окровавленное бельё Магомеда Далгата, отданное его жене, говорило о пытках, которым он подвергался.

Брат Магомеда Далгата Гамид был приговорён к расстрелу, но в тюрьме он покончил с собой, перерезав вены. Известная писательница Марьям Ибрагимова в своём автобиографическом романе «Тебе, мой сын» рассказывает, как её, работавшую тогда медсестрой в Буйнакском наркомате, вызвали под утро в КПЗ, где в камере лежал, истекая кровью, умирающий Гамид Далгат, перерезавший вены осколком стекла. Схватив молодую женщину за обе руки, он горячо просил не оказывать ему помощи, потому что хочет умереть как коммунист, что он ни в чём не виноват перед партией и народом и что на нём лишь один грех, и тот личный.

Упомянутый грех состоял в убийстве Гамидом на почве ревности своей жены-балерины, весело проводившей время в компании московской богемы, пока её муж нёс службу в комендатуре Кремля. Учитывая заслуги Гамида Далгата перед Советской властью, как и обращения к Сталину старых большевиков, просивших простить его, Гамида освободили от работы в комендатуре Кремля и перевели в Дагестан.

Магомед Далгат, оклеветанный, оболганный и обвинённый в контрреволюционной деятельности, был отправлен по этапу в неизвестном направлении. В 1940 году семья получила официальное уведомление о том, что он умер в дороге от воспаления лёгких. Много лет спустя знакомый мулла, также в своё время репрессированный, поведал, что Магомед Далгат на самом деле не умер в дороге, а погиб на лесоповале от рухнувшего на него огромного дерева… Что из этого правда, так никто и не узнал. Неизвестно и то, где находится его могила.

Здоровье Нана-ханум не выдержало обрушившихся на её долю страданий, и она тяжко заболела. В немалой степени этому способствовало то обстоятельство, что, когда немцы подошли к Кавказу, она была отправлена рыть окопы и строить оборонительные заграждения, где и застудила свои лёгкие. Примечательная деталь: на оборонительных рубежах работали и артисты Кумыкского театра, которые, узнав в ней некогда посещавшую их спектакли супругу первого лица республики, не стали злорадствовать, увидев её в нынешнем положении, а, напротив, старались помочь.

Солтанат, дочь Магомеда и Нана-ханум, юность свою провела с ярлыком «дочь врага народа». Блестящая студентка, она не получила «красного» диплома, аспирантура была для неё закрыта, друзья и однокурсники периодически приглашались для беседы в одну известную инстанцию, где им «категорически не рекомендовалось» общаться с Солтанат Далгат. По окончании мединститута она была направлена на работу в один из отдалённых аулов Левашинского района. Поехала за ней и Нана-ханум. Лишь спустя два года им удалось вернуться в Буйнакск.

Личная жизнь Солтанат Магомедовны Далгат не была счастливой. Три года брака с добрейшим и интеллигентнейшим Юсупом Авкаевым закончились пожизненным вдовством, и она, как когда-то её мать Нана-ханум, осталась одна с дочерью Эльмирой на руках.

Горячо переживая за судьбу племянницы, Пахай-ханум изо всех сил старалась сделать так, чтобы она не чувствовала себя обездоленной. Так они и жили все вместе в доме Джафара Ахкуева.

Позже, в 1942 году, сам Джафар также по ложному доносу решением «тройки» будет осуждён на восемь лет, и его сошлют в Караганду без права переписки и с конфискацией имущества. При вынесении ему приговора учитывался и тот факт, что он являлся пусть не кровным, но родственником «врага народа» Магомеда Далгата.

Сестры Сурхайхановы остались на долгие годы одни, с маленькими детьми, без помощи и без поддержки.

В 1956 году постановлением Военной коллегии Верховного суда СССР Магомед Алибекович Далгат «за отсутствием состава преступления» был реабилитирован. Солтанат была приглашена в обком партии, где ей торжественно объявили, что её отец, революционер Магомед Далгат, посмертно реабилитирован и, стало быть, не считается больше «врагом народа». Давно разучившаяся плакать, она не смогла удержаться от слёз и ответила, что, в отличие от партии, ни минуты не сомневалась в том, что её отец никакой не «враг народа».

Позднее имена Магомеда и Гамида Далгатов будут присвоены многим улицам дагестанских городов и сёл, школам, колхозам и совхозам республики. А на родной урахинской земле в их честь будут воздвигнуты памятники.

После реабилитации Магомеда Далгата государство выделило его семье двухкомнатную квартиру в Буйнакске, в новом трёхэтажном доме по улице Ленина. Иногда проведать семью брата приезжали из Махачкалы Абдурагим, Гатам и Муртузали Далгаты, также в своё время сильно пострадавшие от репрессий.

Солтанат после смерти матери продолжала жить и работать в Буйнакске, ни разу в жизни не используя имя отца и не обременяя Советскую власть какими бы то ни было прошениями. Будучи очень образованным человеком, высокопрофессиональным специалистом, она всю жизнь проработала в Буйнакской психиатрической больнице, много лет занимая должность главврача и заслужив своим добросовестным трудом высокие звания и награды. В 2023 году она скончалась, оставив добрую память о себе у буйнакцев.

Портреты Нана-ханум Сурхайхановой с дочерью хранились в семье Солтанат Далгат многие десятилетия. В 2017 году в Дагестанском музее изобразительных искусств им. П.С. Гамзатовой состоялась выставка произведений Николая Андреевича Лакова, среди которых посетители могли увидеть и их. В 2023 году портреты были переданы семьей Далгат в дар музею, вернувшись таким образом в дом, где они, вероятно, и были написаны.

Фото из архива автора